-- Так я и знал, -- отчаянно завопил Кузя. -- Наверное, ты, хозяин, брякнул что-нибудь неподходящее. -- Твой хозяин, -- застонал верблюд, -- брякнул на уроке, что вода, которая испаряется с поверхности рек, озер, морей и океанов, исчезает. -- Круговорот воды в природе, -- вспомнил я. -- Зоя Филипповна! Пятая двойка! Старуха выпрямилась, подбоченилась и забасила: Он правильно сказал, что навсегда Исчезнет ненавистная вода И все живое сгинет без следа. Это чучело почему-то говорило только стихами. От ее слов пить хотелось еще больше. Из леса снова послышались стоны. Верблюд подошел ко мне и зашептал на ухо: -- Ты можешь спасти несчастных... Вспомни круговорот воды, вспомни! Легко сказать -- вспомни. Зоя Филипповна битый час держала меня у доски, и то я ничего не мог вспомнить. -- Ты должен вспомнить! -- злился Кузя. -- По твоей вине мы страдаем. Ведь это ты сказал на уроке дурацкие слова. -- Какая ерунда! -- закричал я сердито. -- Что могут сделать слова? Старуха заскрипела своими сухими сучьями и опять стала говорить стихами: Вот что сделали слова: В сено высохла трава, Больше дождь не будет капать, Звери вытянули лапы, Пересохли водопады, И засохли все цветы. Это то, что мне и надо, -- Царство мертвой красоты. Нет, это было невыносимо! Кажется, я в самом деле что-то натворил. Придется все-таки вспомнить круговорот. И я начал бормотать: -- Вода, испаряется с поверхности рек, озер, морей... Старуха испугалась, что я вспомню, и пустилась плясать, да так, что сухие ветки и листья летели во все стороны. Она волчком вертелась передо мной и выкрикивала: Я ненавижу воду, Дождей я не терплю. Засохшую природу Я до смерти люблю. Голова у меня кружилась, пить хотелось все больше и больше, но я не сдавался и вспоминал изо всех сил: -- Вода испаряется, превращается в пар, превращается в пар и... Старуха подбежала ко мне, замахала руками перед самым носом и стала шипеть: В это самое мгновенье На тебя найдет забвенье, Все, что знал и что учил, Ты забыл, забыл, забыл... О чем я спорил со старухой? Почему злился на нее? Ничего не помню. -- Вспоминай, вспоминай! -- отчаянно кричал Кузя, прыгая на задних лапах. -- Ты говорил, вспоминал... -- О чем говорил? -- О том, что пар превращается... -- Ах да, пар!.. -- Я вдруг все вспомнил: -- Пар охлаждается, превращается в воду и падает на землю дождем. Идет дождь! Внезапно набежали тучи, и сразу же на землю упали крупные капли. Потом они стали падать все чаще и чаще -- земля потемнела. Зазеленели листья деревьев и трава. По руслу реки весело побежала вода. С вершины скалы с шумом хлынул водопад. Из лесу послышались радостные голоса зверей и птиц. Я, Кузя и верблюд, промокшие насквозь, плясали вокруг перепуганной Засухи и кричали ей прямо в ее корявые уши: Дождик, дождик, шибче лей-ка! Гибни, Засуха-злодейка! Будет дождик долго лить, Будут звери много пить. Старуха вдруг изогнулась, растопырила руки и снова превратилась в сухое скрюченное дерево. Все деревья шумели свежими зелеными листьями, только одно дерево -- Засуха -- стояло голое и сухое. Ни одна дождинка на него не падала. Из лесу выбежали звери. Они вволю напились воды. Зайцы прыгали и кувыркались. Лисы махали рыжими хвостами. Белки скакали по веткам. Ежи катались, как мячики. А птицы стрекотали так оглушительно, что я не мог понять ни слова из всей их болтовни. Моего кота охватил телячий восторг. Можно было подумать, что он нализался валерьянки. -- Пейте! Лакайте! -- кричал Кузя. -- Это мой хозяин сделал дождь! Это я помог хозяину достать столько воды! Пейте! Лакайте! Пейте сколько влезет! Мы с хозяином угощаем всех! Не знаю, сколько времени мы бы вот так веселились, если бы из лесу не раздался страшный рев. Птицы исчезли. Звери мгновенно разбежались, словно их тут и не было. Только верблюд остался, но и он задрожал от страха. -- Спасайтесь! -- закричал верблюд. -- Это белый медведь. Он заблудился. Бродит тут и ругает Виктора Перестукина. Спасайтесь! Мы с Кузей быстро зарылись в кучу листьев. Бедняга верблюд не успел удрать. На полянку вывалился огромный белый медведь. Он стонал и обмахивался веткой. Он жаловался на жару, рычал и ругался. Наконец он заметил верблюда. Мы не дыша лежали под мокрыми листьями, все видели и все слышали. -- Это что такое? -- ревел медведь, указывая лапой на верблюда. -- Это, простите, я -- верблюд. Травоядное животное. -- Я так и думал, -- с отвращением сказал медведь. -- Горбатая корова. Зачем ты родился таким уродом? -- Простите. Больше не буду. -- Прощу, если ты скажешь, где находится север. -- С большой радостью скажу, если вы мне объясните, что такое север. Круглое это или длинное? Красное или зеленое? Чем пахнет и какое на вкус? Медведь, вместо того чтобы поблагодарить вежливого верблюда, с ревом на него набросился. Тот припустил изо всех своих длинных ног в лес. В минуту оба исчезли из глаз. Мы вылезли из кучи листьев. Мяч медленно тронулся, и мы побрели за ним. Мне очень жаль было, что из-за этого грубияна медведя мы потеряли такого хорошего парня, как верблюд. Но Кузя о верблюде не жалел. Он все еще продолжал хвастаться тем, что мы с ним "сделали воду". Я не слушал его болтовни. Я опять думал. Так вот что значит круговорот воды в природе! Оказывается, вода на самом деле не исчезает, она просто превращается в пар, а потом охлаждается и опять падает на землю в виде дождя. А если бы она совсем исчезла, то понемножку бы солнце все высушило и мы, люди, и животные, и растения высохли. Как те рыбки, которых я видел на дне высохшей речки. Вот так так! Выходит, что Зоя Филипповна поставила мне двойку за дело. Самое смешное, что и на уроке она говорила мне то же самое, и не раз. Почему же я не понял и не запомнил? Потому, наверно, что слушал и не слышал, смотрел и не видел... Солнца не было видно, а все же становилось жарко. Снова захотелось пить. Но, хотя лес по сторонам нашей дорожки и зеленел, речки мы нигде не видели. Мы шли. Все шли да шли. Кузя успел рассказать мне с десяток историй про собак, котов и мышей. Оказывается, он близко знаком с Люськиной кошкой по имени Топси. Мне всегда казалось, что Топси какая-то вялая и неигривая. К тому же она очень уж плаксиво и противно мяукала. Не замолчит, пока ей чего-нибудь не сунешь. А я не люблю попрошаек. Кузя мне рассказал, что Топси к тому же еще и воровка. Кузя клялся, что это она на прошлой неделе стащила у нас большой кусок свинины. Моя мама подумала на него и отхлестала его мокрым кухонным полотенце. Кузе это было не так больно, как обидно. А Топси так обожралась краденной свининой, что даже заболела. Люсина бабушка носила ее к ветеринару. Вот я вернусь, открою Люське глаза на ее милую кошечку. Я эту самую Топси обязательно разоблачу. За разговорами мы не заметили, как подошли к какому-то чудному городу. Дома в нем были круглые, как цирк-шапито, или квадратные, или даже треугольные. Людей на улицах видно не было. Наш мяч вкатился на улицу странного города и замер. Мы подошли к большому кубу и остановились перед ним. Два кругленьких человечка в белых халатиках и шапочках продавали газированную воду. На шапочке у одного продавца был нарисован плюс, а у другого -- минус. -- Скажите, -- робко спросил Кузя, -- а вода у вас настоящая? -- Положительно настоящая, -- ответил Плюс. -- Не желаете ли выпить? Кузя облизнулся. Нам очень хотелось пить, но вот беда -- у меня не было ни копейки, а у Кузи и подавно. -- У меня нет денег, -- признался я продавцам. -- А у нас вода продается не за деньги, а за правильные ответы. Минус хитро прищурился и спросил: -- Семью девять? -- Семью девять... семью девять... -- забормотал я, -- кажется, тридцать семь. -- Мне так не кажется, -- сказал Минус. -- Ответ отрицательный. -- Дайте мне бесплатно, -- попросил Кузя. -- Я кот. И не обязан знать таблицу умножения. Оба продавца вынули какие-то бумаги, читали их, листали, просматривали и потом хором объявили Кузе, что у них нет распоряжения поить неграмотных котов бесплатно. Пришлось Кузе только облизнуться. К киоску подкатил велосипедист. -- Скорее воды! -- закричал от, не слезая с велосипеда. -- Я очень тороплюсь. -- Семью семь? -- спросил Минус и протянул ему стакан с искристой розовой водой. -- Сорок девять. -- Ответил гонщик, на ходу выпил воду и умчался. Я спросил продавцов, кто он такой. Плюс рассказал, что это знаменитый гонщик, который занимается тем, что проверяет домашние работы по арифметике. Ужасно хотелось пить. Особенно когда перед глазами стояли сосуды с прохладной розовой водой. Я не выдержал и попросил задать еще вопрос. -- Восемью девять? -- спросил Минус и налил воды в стакан. Она так и шипела, так и покрывалась пузырьками. -- Семьдесят шесть! -- выпалил я, надеясь, что попаду. -- Мимо, -- сказал Минус и выплеснул воду. Было страшно неприятно смотреть, как чудесная вода впитывалась в землю. Кузя стал тереться о ноги продавцов и униженно просить, чтобы они задали его хозяину легкий, самый легкий вопрос, на который смог бы ответить любой лодырь и двоечник. Я прикрикнул на Кузю. Он замолчал, а продавцы несмешливо переглянулись. -- Дважды два? -- улыбаясь спросил Плюс. -- Четыре, -- ответил я сердито. Мне было почему-то очень стыдно. Я выпил полстакана, а остальное отдал Кузе. Ах как хороша была вода! Даже тетя Любаша никогда такую не продавала. Но воды было так мало, что я даже не разобрал, с каким она сиропом. Гонщик снова показался на дороге. Он быстро крутил педали и пел: Распевая, едет, едет, Едет гонщик молодой. На своем велосипеде Он объехал шар земной. Он летит быстрее ветра, Не устанет никогда, Сотни тысяч километров Отмахает без труда. Велосипедист проехал мимо и кивнул головой. Мне показалось, что он зря храбрится и уверяет в своей неутомимости. Я только хотел сказать об этом Кузе, как заметил, что кот сильно чем-то испуган. Шерсть у него стала дыбом, хвост распушился, спина изогнулась. Неужели здесь есть собаки? -- Спрячь, спрячь меня скорее! -- взмолился Кузя. -- Я боюсь... я вижу... Я осмотрелся, но ничего на дороге не заметил. Но Кузя дрожал и твердил, что видит... ноги. -- Чьи ноги? -- удивился я. -- В том-то и дело, что ничьи, -- ответил кот, -- очень я боюсь, когда ноги сами, без хозяина. И правда, на дорогу вышли... ноги. Это были большие мужские ноги в старых башмаках и грязных рабочих брюках с оттопыренными карманами. На поясе брюки стягивал ремень, а выше ничего не было. Ноги подошли ко мне и остановились. Мне стало както не по себе. -- А где же все остальное? -- решился спросить я. -- То, что выше пояса? Ноги молча потоптались и замерли. -- Простите, вы что, живые ноги? -- снова спросил я. Ноги качнулись вперед и назад. Наверно, они хотели сказать "да". Кузя урчал и фыркал. Ноги пугали его. -- Это опасные Ноги, -- шипел он потихоньку. -- Они убежали от своего хозяина. Порядочные Ноги так никогда не делают. Это нехорошие Ноги. Это беспризор... Кот не успел договорить. Правая Нога дала ему здоровенного пинка. Кузя с визгом отлетел в сторону. -- Вот видишь, видишь?! -- вопил он, отряхиваясь от пыли. -- Это злые Ноги, отойди от них подальше! Кузя хотел обойти Ноги сзади, но они изловчились и лягнули его. От обиды и боли кот кричал до хрипоты. Чтобы он успокоился, я взял его на руки и стал чесать ему подбородок и лобик. Он очень это любит.
предыдущая сказкаследующая сказка