В зал вошли Запятая и несколько Точек, которые несли большой свернутый лист бумаги. -- Это приговор, -- объявила Запятая. Точки развернули лист. Я прочел: ПРИГОВОР по делу невежды. Виктора Перестукина: КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ. -- Казнить нельзя! Помиловать! Ура! Помиловать! -- радовался Восклицательный. -- Казнить нельзя! Ура! Прекрасно! Великодушно! Ура! Чудесно! -- Вы думаете, казнить нельзя? -- серьезно спросил Вопросительный. Видно, он сильно сомневался. О чем они говорят? Кого казнить? Меня? Да какое они имеют право? Нет, нет, это какая-то ошибка! Но Запятая ехидно посмотрела на меня и сказала: -- Знаки неверно понимают приговор. Казнить тебя надо, помиловать нельзя. Вот так надо и понимать. -- За что казнить? -- закричал я. -- За что? -- За невежество, лень и незнание родного языка. -- Но ведь тут ясно написано: казнить нельзя. -- Это нечестно! Мы будем жаловаться, -- вопил Кузя, хватая запятую за хвостик. -- Ах! Ох! Ужасно! Не переживу! -- стонал Восклицательный. Мне стало страшно. Хорошо же расправились со мной мои учебники! Вот как начались обещанные опасности. Просто не дали человеку оглядеться как следует -- и пожалуйста, сразу вынесли смертный приговор. Тут уж хочешь или не хочешь, а справляйся сам. Пожаловаться некому. Здесь никто не защитит. Ни родители, ни учителя. Милиции и суда здесь тоже, конечно, нет. Прямо как в старое время. Что царь захотел, то и делал. Вообще этого царя, его величество Глагол Повелительного Наклонения, следовало бы тоже ликвидировать, как класс. Распоряжается тут всей грамматикой!.. Восклицательный ломал ручки и все время выкрикивал какие-то междометия. Из его глазок катились мелкие слезки Вопросительный приставал к Запятой: -- Неужели вы ничем не можете помочь несчастному мальчику? Они все-таки были славные ребята, эти знаки! Запятая немного поломалась, но потом ответила, что я сам мог бы себе помочь, если бы знал, где надо поставить запятую в приговоре. -- Пусть он наконец поймет, какое значение имеет запятая, -- важно сказала горбунья. -- Запятая даже может спасти человеку жизнь. Вот пусть Перестукин и постарается спасти себя, если он этого хочет. Конечно, я этого хотел! Запятая хлопнула в ладошки, и на стене появились огромные часы. Стрелки показывали без пяти минут двенадцать. -- Пять минут на размышление, -- скрипела старуха. -- Ровно в двенадцать запятая должна стоять на месте. В двенадцать часов и одну минуту уже будет поздно. Она сунула мне в руку большой карандаш и сказала: -- Раз! Часы тут же принялись громко отстукивать и отсчитывать время: "Тик-так, тик-так, тик-так". Вот протекают несколько раз -- и минута долой. А их всего пять. -- Вопросы будут? -- дрожащим голосом спросил Вопросительный. -- Будут, -- обрадовался я. -- Куда мне поставить запятую? -- Увы! Решай сам! -- заплакал Восклицательный. Кузя подбежал к нему и стал ласкаться. -- Подскажи, подскажи моему хозяину, где надо поставить эту проклятую запятую, -- умолял Кузя. -- Подскажи, просят же тебя как человека! -- Подсказать? -- завизжала Запятая. -- Ни в коем случае! У нас подсказка строго запрещена! А часы тикали. Я взглянул на них и обомлел: они уже успели отстучать три минуты. -- Зови Географию! -- завопил Кузя. -- Разве ты не боишься смерти? Я боялся смерти. Но... а как же тогда быть с закаливанием воли? Я же должен презирать опасность, а не бояться ее? А если я сейчас струшу, где я потом опять достану себе опасность? Нет, это мне никак не подходит. Звать никого нельзя. Что я, в самом деле, скажу Географии? "Здравствуйте, уважаемая География! Извините за беспокойство, но я, понимаете, немножко сдрейфил..." А часы тикали. -- Торопись, мальчик! -- закричал Восклицательный. -- Ох! Ах! Увы! -- Знаешь ли ты, что осталось всего две минуты? -- тревожно спросил Вопросительный. Кузя заурчал и вцепился когтями в подол Запятой. -- Ты желаешь мальчику смерти, -- злобно шипел кот. -- Он ее заслужил, -- ответила старуха, отдирая кота. -- Что же мне делать? -- нечаянно вслух спросил я. -- Рассуждать! Рассуждать! Ах! Увы! Рассуждать! -- выкрикивал Восклицательный. Слезки лились из его печальных глазок. Хорошенькое дело -- рассуждать, когда... Если я поставлю запятую после слова "казнить", то будет так: "Казнить, нельзя помиловать". Значит, получится -- нельзя помиловать? Нельзя! -- Увы! Ох! Несчастье! Нельзя помиловать! -- зарыдал Восклицательный. -- Казнить! Увы! Ох! Ах! -- Казнить? -- спросил Кузя. -- Нам это не подходит. -- Мальчик, разве ты не видишь, что осталась всего одна минута? -- Сквозь слезы спрашивал Вопросительный. Одна последняя минута... А что будет потом? Я зажмурил глаза и стал быстро-быстро рассуждать: -- А если поставить запятую после слов "казнить нельзя"? Тогда получится: "Казнить нельзя, помиловать". Вот это нам и надо! Решено. Ставлю. Я подошел к столу и нарисовал большую запятую в приговоре после слова "нельзя". В ту же самую минуту часы пробили двенадцать раз. -- Ура! Победа! Ах! Хорошо! Чудесно! -- радостно прыгал Восклицательный, а вместе с ним и Кузя. Запятая сразу подобрела. -- Помни, что, когда ты даешь своей голове работу, всегда добиваешься цели. Не сердись на меня. Лучше подружись со мной. Когда ты научишься ставить меня на мое место, я не причиню тебе никаких неприятностей. Я твердо обещал ей, что научусь. Наш мяч зашевелился, и мы с Кузей заторопились. -- До свидания, Витя! -- кричали вслед знаки препинания. -- Мы еще с тобой встретимся на страницах книг, на листах твоих тетрадей! -- Не путай меня с братом! -- кричал Восклицательный. -- Я всегда восклицаю! -- Ты не забудешь, что я всегда спрашиваю? -- спрашивал Вопросительный. Мяч выкатился за ворота. Мы побежали за ним. Я оглянулся и увидел, что все машут мне руками. Даже важный Глагол выглянул из окна замка. Я помахал им всем сразу обеими руками и бросился догонять Кузю. Долго еще слышались выкрики Восклицательного. Потом все смолкло, и замок скрылся за холмом. Мы с Кузей шли за мячом и обсуждали все, что с нами произошло. Я был очень рад, что не вызвал Географию, а спас себя сам. -- Да, это вышло удачно, -- согласился Кузя. -- Мне припоминается похожая история. Один мой знакомый кот по имени Трошка служил в мясном отделе магазина самообслуживания. Он никогда не ждал, пока продавец расщедрится и бросит ему довесок. Трошка самообслуживался: он сам угощал себя лучшим куском мяса. Этот кот всегда говорил: "Никто так о тебе не позаботится, как ты сам". Что за противная привычка была у Кузи -- десять раз на дню рассказывать всякие некрасивые истории про каких-то драных кошек и котов. Чтобы облагородить Кузю, я стал рассказывать ему о дружбе между людьми и животными. Вот, например, он сам, Кузя, вел себя как верный друг, когда я попал в беду. Теперь уж я могу на него положиться. Кот замурлыкал на ходу. Видно, ему нравится, когда его хвалят. Но тут же он вспомнил какуюто рыжую кошку по имени Фроська, которая говорила: "Ради дружбы отдам последнюю мышь". Мне стало ясно, что облагородить его не удастся. Кузя -- животное неподдающееся. Даже сама Зоя Филипповна ничего не смогла бы с ним поделать. Я решил рассказать ему еще одну полезную историю, которую слышал от папы. Я рассказывал Кузе, как кошки и собаки стали друзьями человека, как человек выбрал их среди других диких животных. И что же мне ответил мой нахальный кот? Собаку, по его мнению, человек выбрал сам -- и совершил ужасную ошибку. Ну а кошку... с кошкой все обстояло совсем не так: не человек выбрал кошку, а, наоборот, кошка выбрала человека. Меня так рассердили Кузины рассуждения, что я надолго замолчал. Продолжай я с ним разговаривать, так он, чего доброго, дошел бы до того, что объявил бы царем природы не человека, а кошку. Нет, Кузиным воспитанием надо было заняться серьезно. Почему я раньше не задумывался об этом? Почему я раньше вообще ни о чем не задумывался? Запятая сказала, что если я дам своей голове работу, то всегда выйдет толк И правда. Я подумал тогда у ворот, вспомнил правило, которое почти забыл, и оно мне здорово пригодилось. Помогло мне это и тогда, когда я с карандашом в руках решал, куда ставить запятую. Я бы, наверно, никогда не отставал в классе, если бы думал о том, что делаю. Конечно, для этого надо слушать на уроке, что говорит учительница, а не играть в "крестики -- нолики". Что я, глупее Женьчика, что ли? Если я закалю волю и возьму себя в руки, еще неизвестно, у кого будут лучшие отметки к концу года. А интересно было бы посмотреть, как справилась бы на моем месте Катя. Хорошо, что она не видела меня в замке у Глагола. Вот разговоров было бы... Нет, все же я доволен, что побывал в этой стране. Во-первых, я теперь всегда буду правильно писать слово "собака" и "солнце". Вовторых, я понял, что правила грамматики учить все же надо. Они могут пригодиться при случае. А в-третьих, оказалось, что знаки препинания в самом деле нужны. Вот если бы мне дали прочесть целую страницу без знаков препинания, смог бы я ее прочесть и понять, что там написано? Я бы читал, читал, не переводя дыхания, пока не задохнулся. Что тут хорошего? Кроме того, я мало что понял бы от такого чтения. Так я думал про себя. Кузе все это рассказывать было не к чему. Я так раздумался, что не сразу заметил, что кот начал жаловаться на жару. В самом деле, стало очень жарко. Чтобы подбодрить Кузю, я затянул песенку, и Кузя подхватил: Мы весело шагаем, Мы песенку поем. Опасность презираем! На трудности плюем! Дальше мы петь не смогли. Во рту пересохло. Очень хотелось пить. Трава под ногами сильно пожелтела. Листья свернулись в трубочку. Земля стала твердая, словно асфальт, а местами даже потрескалась. Ах как хотелось пить, но нигде не было ни одного ручейка. Кузя изнывал от жажды. Я сам много бы дал за стакан газированной с сиропом. Даже без сиропа... Но об этом можно было только мечтать... Мы шли мимо русла высохшей речки. На его дне, как на сковородке, валялись сухие рыбки. -- Куда девалась вода? -- жалобно спрашивал Кузя. -- Неужели тут нет ни графинов, ни чайников, ни ведер, ни кранов? Нет всех этих полезных и хороших вещей, из которых добывается вода? Я молчал. Мой язык как будто высох и не ворочался. А наш мяч все катился. Он остановился только на полянке, выжженной солнцем. Посредине нее торчало голое скрюченное дерево. А вокруг поляны скрипел сухими черными ветками голый лес. Я сел на холмик, засыпанный пожелтевшими листьями. Кузя прыгнул мне на колени. Ох как нам хотелось пить! Я даже не знал, что можно так хотеть пить. Все время я как будто видел холодную струю. Она так красиво льется из крана и весело поет. Вспоминался мне и наш хрустальный кувшин, и даже капельки на его хрустальных бочках. Я закрыл глаза и, как во сне, увидел тетю Любашу: на углу нашей улицы она продавала газированную воду. Тетя Любаша держала стакан холодной воды с вишневым сиропом. Ах, этот стаканчик бы! Пусть без сиропа, пусть даже не газированной... Да что там стаканчик! Сейчас я мог бы выпить целое ведро. Вдруг холмик подо мной зашевелился. Потом стал расти и сильно раскачиваться. -- Держись, Кузя! -- закричал я и скатился вниз. -- Здесь горки и те сумасшедшие, -- ворчал Кузя. -- Я не горка, я верблюд, -- услышали мы чей-то жалобный голос. Наша "горка" встала на ноги, отряхнула с себя листья, и мы в самом деле увидели верблюда. Кузя тут же выгнул спинку и спросил: -- Ане собираетесь ли вы съесть мальчика и его верного кота? Верблюд сильно обиделся. -- Неужели вы не знаете, кот, что верблюды едят траву, сено и колючки? -- насмешливо спросил он Кузю. -- Единственная неприятность, которую я могу вам сделать, -- это плюнуть на вас. Но я не собираюсь плеваться. Мне не до этого. Даже я, верблюд, умираю от жажды. -- Пожалуйста, не умирайте, -- попросил я бедного верблюда, но он только застонал в ответ. -- Никто дольше верблюда не может переносить жажду. Но наступает время, когда и верблюд протягивает ноги. В лесу уже много зверей погибло. Есть еще живые, но и они умрут, если их немедленно не спасти. Из лесу доносились тихие стоны. Мне было так жалко несчастных зверушек, что я немножко забыл о воде. -- А могу я чем-нибудь помочь им? -- спросил я верблюда. -- Ты можешь их спасти, -- ответил верблюд. -- Тогда побежим в лес, -- сказал я. Верблюд рассмеялся от радости, а Кузя совсем не обрадовался. -- Думай, что говоришь, -- недовольно шипел кот. -- Как это ты можешь их спасти? Какое тебе дело до них? -- Ты эгоист, Кузя, -- сказал я ему спокойно. -- Обязательно пойду их спасать. Вот верблюд расскажет мне, что надо сделать, я их и спасу. А ты, Кузя... Только было собрался сказать Кузе, что я думаю о его выходке, как рядом со мною что-то сильно затрещало. Скрюченное дерево распрямило сухие ветки и превратилось в сморщенную худую старуху в рваном платье. В ее спутанных волосах застряли сухие листья. Верблюд со стоном шарахнулся в сторону. Старуха стала разглядывать нас с Кузей. Мне было совсем не страшно, даже когда она загудела басом Кто здесь кричит, нарушая покой? Скверный мальчишка, кто ты такой? -- Не говори, что ты Перестукин, -- испуганно зашептал Кузя. -- Скажи, что ты Серокошкин. -- Сам ты Серокошкин. А моя фамилия -- Перестукин, и мне нечего ее стыдиться. Как только старуха услышала это, она сразу переменилась, согнулась пополам, состроила сладкую улыбку и от этого стала еще противней. И вдруг... она стала расхваливать меня на все лады. Она хвалила, я удивлялся, а верблюд стонал. Она говорила, что именно я, Виктор Перестукин, помог ей превратить зеленый сухой лес в сухие бревна. Все борются с засухой, один только я, Виктор Перестукин, оказался ее лучшим другом и помощником. Оказывается, что я, Виктор Перестукин, сказал на уроке волшебные слова...

предыдущая сказкаследующая сказка